1193. 120 лет назад в России были опубликованы «Протоколы сионских мудрецов»

Подделка, пережившая своих создателей

120 лет назад в России были опубликованы «Протоколы сионских мудрецов»

Russia House News

Юрий КРАМЕР

История этой подделки берет начало в 1864 г., когда парижский юрист и литератор Морис Жоли, снискавший себе известность статьями в Le Figaro, опубликовал «Разговоры Макиавелли и Монтескье в царстве мертвых» (иногда переводят как «Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье») – политическую сатиру на режим Наполеона III, который он ненавидел всеми фибрами своей души. Опубликовал в Брюсселе (открытая критика правительства во Франции была запрещена) и затем тайно пытался переправить книгу в Париж. Но тираж перехватила французская полиция, Жоли арестовали и приговорили к 15 месяцам тюрьмы и штрафу в 200 франков «за возбуждение ненависти и презрения к правительству Империи».

Зигзаги истории

За что бы Жоли ни брался, пытаясь добиться славы, всё терпело крах, и в 1879 г. он, совершенно опустошенный и разочарованный жизнью, покончил с собой.

Слава пришла к нему после смерти, когда на книгу «Разговоры Макиавелли и Монтескье в царстве мертвых» обратил внимание глава заграничной агентуры Департамента полиции российского Министерства внутренних дел в Париже Петр Рачковский, почитавшийся сотрудниками всего полицейского департамента как непревзойденный мастер интриг и провокаций. Особенно он преуспел в фабрикации писем и всевозможных документов.

Заведующим заграничной агентурой он был назначен в 1885 г. За два десятка лет сумел создать в Европе обширную агентурную сеть, его агенты вели тайный надзор за русскими революционерами, где бы они ни находились – во Франции, в Англии или Швейцарии. И поскольку среди революционеров было довольно много евреев, Рачковскому пришла идея в борьбе с противниками царского режима использовать любимые методы – провокацию и подлог.

В 1891 г. он посылает из Парижа в Санкт-Петербург директору Департамента полиции С. Э. Зволянскому письмо, в котором сообщает о своем намерении начать кампанию против евреев, ставших «абсолютными хозяевами положения в Европе, осторожно управляя и монархиями, и республиками». Единственная преграда к мировому господству евреев – это Россия. Поэтому, для того чтобы разрушить «международный синдикат богатых и могущественных евреев» в европейских столицах – Париже, Лондоне, Берлине и Вене, – необходимо предпринять всяческие усилия к тому, чтобы создать против этого синдиката могущественную коалицию во главе с Россией.

В это же время приходит идея состряпать фальшивку о «мировом еврейском заговоре» с целью подчинить своему влиянию не только Российскую империю, но и весь мир. Но для ее осуществления нужен был исполнитель. И такой исполнитель нашелся. Выбор пал на русского журналиста Матвея Головинского, проживавшего в Париже, писавшего в газету Le Figaro и сотрудничавшего с охранкой.

Сотрудничество Головинского с охранкой началось еще в России, где он сочинял воззвания и манифесты от имени революционеров и размещал в газетах, если говорить современным языком, заказные проправительственные статьи. Горький публично назвал его «доносчиком», разразился скандал, и Головинский был вынужден уехать во Францию. Там его и пригрел Рачковский, который стал его идейным вдохновителем – агенту-журналисту оставалось только несколько переделать «Разговоры Макиавелли и Монтескье в царстве мертвых».

И, вы не поверите, бывают же такие повороты в истории – переделывать вместе с никем иным, как с Шарлем Жоли, сыном того самого Мориса Жоли (в 1921 г. графиня Екатерина Радзивилл в газете «Еврейская трибуна», выходившей в Париже, утверждала, что им помогал  Манусевич-Мануйлов – другой агент охранки, замешанный в различных авантюрах).

Доставить в Россию рукопись было делом техники – услугу оказала известная приверженка теософии Юстина, дочь генерала и дипломата Дмитрия Глинки. Затем через третьи руки рукопись попала к публицисту Сергею Нилусу. И впервые в России с его предисловием «Протоколы» опубликовал в Санкт-Петербурге в своей газете «Знамя» черносотенец (так называли в начале XX в. русских националистов-антисемитов; словарь же Брокгауза и Ефрона дал им краткое и емкое определение – подонки) Павел Крушеван, чьими усилиями был спровоцирован кишиневский погром 1903 г.

Жертвенный борец

До переезда в Северную столицу Крушеван владел газетой «Бессарабец», в которой после убийства подростка Михаила Рыбаченко разжигал погромные настроения, изо дня в день с пеной на губах утверждая, что евреи сначала зверски мучили несчастного, а затем убили, причем не просто так, а на ритуальной основе, то есть в буквальном смысле – это племя пьет кровь христианских младенцев.

Когда выяснилось, что мальчика убил его двоюродный брат (дед оставил наследство не ему, а Михаилу), министр внутренних дел Плеве, проводивший в государстве жесткую антисемитскую политику (за что и был взорван эсером Созоновым в июле 1904-го после еврейских погромов в Кишиневе, случившихся в апреле 1903 г.), запретил что-либо публиковать об этом деле, и клевету Крушевана демократические газеты опровергнуть не смогли.

В Санкт-Петербурге свою антисемитскую деятельность он продолжил с утроенной силой. «Протоколы» печатались с 28 августа по 7 сентября 1903 г. как отчет о тайных собраниях сионистов в Базеле под названием «Протоколы собраний Сионских мудрецов».

Выходец из Бессарабии, невезучий издатель (газета «Бессарабец», выпускавшаяся в 1897–1906 гг., несколько раз прекращала свой выход; газета «Знамя» продержалась с 1902 по 1904 г.), неудачливый журналист (статьи в «Минском листке» и др. имeни не сделали) и бесталанный беллетрист (ни роман «Счастливее всех», ни повесть «Разоренное гнездо» не пользовались успехом у публики) обрел скандальную славу на почве лютой ненависти к евреям. Он лгал, клеветал, очернял и оскорблял своих критиков, за что неоднократно привлекался к суду.

Но пострадал не от судебных преследований, а от ножа молодого сиониста – студента Пинхуса Дашевского, который, мстя за жертв Кишиневского погрома, ранил его в шею. Рана оказалась неглубокой, погромщик остался жив. После покушения Крушеван называл себя «жертвенным борцом с еврейским засильем», не расставался с оружием и даже нанял повара, боясь быть отравленным. До конца своей жизни верил во «всемирный еврейский заговор», боролся с «либералами-космополитами» и  разоблачал «международное еврейство», которое якобы сговорилось создать «сверхправительство» и установить мировое господство.

В ожидании Страшного суда

Сергей Нилус, автор многочисленных публикаций в газетах «Московские ведомости», защитник православия и самодержавия, считавший, что мир стоит на пороге апокалиптической катастрофы, в начале нового, XX века проповедовал о близком явлении антихриста, за которым последует Страшный суд. Но антихрист все не являлся и не являлся, и в ожидании суда Нилус стал развивать в своих трудах теорию еврейского мирового заговора и в 1905 г.  впервые в России полностью опубликовал «Протоколы собраний Сионских мудрецов» в своей книге «Великое в малом. Близок грядущий антихрист и царство диавола на земле» (почти одновременно с «сочинением» Нилуса появилась книга одного из идеологов черносотеннего «Союза русского народа» Георгия Бутми «Обличительные речи. Враги рода человеческого»).

Картина мира Нилуса, очевидно, сложилась вследствие его нервного заболевания. По воспоминаниям современников, он имел крутой и капризный характер, был психически неуравновешен, почти ни с кем не уживался. Недуг часто сопровождался припадками, председатель Московского окружного суда Дмитрий Нилус считал младшего брата помешанным: тот верил в чудеса; утверждал, что ему было видение преподобного Сергия Радонежского у его мощей в Троице-Сергиевой лавре, а от серьезной болезни его излечили не доктора, а Иоанн Кронштадтский, настоятель Андреевского собора в Кронштадте. Может быть, поэтому Нилус собирал рассказы о праведниках, чудесах и пророчествах (часто перерабатывая чужие тексты).

Книги его успехом не пользовались, тогдашняя публика интересовалась оккультизмом и спиритизмом, а не рассказами «темных» дворников, кухарок и богомолок. Но книга «Великое в малом…», куда Нилус поместил «Протоколы», дошла до царя, который на полях писал: «Какое точное выполнение своей программы!», «Не может быть сомнений в их подлинности», «Всюду видна направляющая и разрушающая рука еврейства». Однако после доклада министра внутренних дел и председателя Совета министров Петра Столыпина, поведавшего, что комиссия по расследованию дела о происхождении «Протоколов» признала их поддельными и что впервые они появились в Париже на французском языке в 1897–1898 гг., император, как вспоминал сын премьера Аркадий, был потрясен: «Быть может, он верил в существование мирового еврейского заговора или допускал его возможность». Тем не менее он все же запретил использовать «Протоколы» для антиеврейской пропаганды: «Протоколы изъять, нельзя чистое дело защищать грязными способами». Очевидно, полагал, что с нелюбимыми гражданами-евреями в империи надо бороться другими методами…

Однако «Протоколы» изъяты не были и благополучно переиздавались вплоть до Февральской революции, когда Керенский приказал найти все имеющиеся в продаже книги. А потом грянул 1917-й, и большевики и вовсе запретили «Протоколы».